Я давно хотел представить себе, что происходило в мартовские дни 1953 года, когда хоронили Сталина. Как выглядели люди, во что они были одеты, как выглядела Москва, как двигались эти человеческие реки. Интересно посмотреть на страну в момент перелома эпох. Кроме всего прочего, это событие можно назвать величайшим несанкционированным митингом: выплеснувшаяся воля сотен тысяч людей, объединенных одной целью, с которой столкнулись опешившие, непривычные к такому власти. Здесь есть и мой интерес к истории семьи - много раз отец, которому тогда было пять лет, упоминал, каким радостным событием было, когда, спустя сутки, вернулся домой старший брат - родители боялись, что он погиб в давке. Дядю своего, долгих ему лет, я расспросил - и его мемуар лежит среди прочих на замечательном тематическом сайте . А вот с визуальной стороной дела было хуже - почти все, что вылетает в картинках поисковиков "похороны Сталина" - две или три фотографии из "Огонька", по которым мало что понятно.
Недавно, я наткнулся на интереснейшую кинохронику - всего две с половиной минуты, - нарезка съемки разных улиц Москвы. Я разобрал ее по кадрам и мы с женой восстановили примерные точки, откуда снимала камера. Кроме этого, на сайте с фотографиями старой Москвы нашлось несколько других снимков тех дней или тех мест. Очень интересно посмотреть на людей и на то, как изменилась Москва. Надеюсь, интересно не только мне.
Начать стоит с конца. На этом кадре люди заходят в Колонный зал, где выставлено тело Сталина. Дело происходит ночью - люди пытались пробиться «к Сталину» круглосуточно в течение четырех дней - с 6 по 9 марта.
Все цветные кадры взяты из пропагандистского документального фильма «Великое прощание» (посмотреть можно ), снятого по следам похорон. Конечно, монтажер старался оставлять в кадре плачущих женщин и относительно хорошо одетых фотогеничных людей.
Женщины в очереди, в основном, в белых и серых платках. Этот кадр мне показался интересным из-за современно выглядящей на общем фоне девушки в шапке с помпоном.
Люди с детьми на руках. Предполагаю, что, в основном, они принадлежат к делегациям, попадавшим в Колонный зал в обход чудовищной очереди.
Вдоль тротуара стояли грузовики, чтобы никто не мог выйти на проезжую часть дороги. В грузовиках были солдаты.
Таким образом, огромная масса народа оказалась зажатой между стенами домов и грузовиками. <…> Кругом кричали от боли и страха люди, особенно женщины.
Солдаты на грузовиках, имея соответствующий приказ, пресекали попытки людей пролезть под грузовиками на свободную проезжую часть дороги. Вместе с тем я видел, как солдаты спасли женщину, оказавшуюся прижатой к грузовику — они втащили ее в кузов.
У площади Пушкина улица была перегорожена грузовиками. В кузовах на мешках с песком стояли солдаты и сапогами отбивались от пытавшихся взобраться на борта.
Толпа была страшная, посередине улицы стояли грузовики с солдатами <…> Началась жуткая давка, крики, что-то невозможное. Солдаты, кого могли, выхватывали к себе на грузовики. Нас с подругой тоже втащили на грузовик, порвали пальто, но это неважно…
Люди, которые находились в этих грузовиках <…> выхватывали кого могли, кто был ближе, втаскивали и перекидывали на другую сторону, на бульвар. Меня спасло только то, что я была ближе к грузовикам, и меня тоже выхватили.
В день похорон Сталина я попала в такую давку на Трубной, что если бы не солдаты, которые подхватили меня на перегораживающий улицу грузовик и перенесли через оцепление, я бы просто погибла.
Грузовики на улице Чехова (Малая Дмитровка). Слева виден дом 8 с 1 (с колоннами), а вот второй дом до наших дней не дожил.
О следующих двух фотографиях стоит сказать особо (благодарю за их предоставление vchaplina_arhiv ) . Они сделаны из окна третьего этажа дома 16 по Пушкинской улице (сейчас - Большая Дмитровка) - коммунальной квартиры известного писателя-анималиста Веры Чаплиной . До Колонного зала тут уже недалеко. Опять грузовики и просто солдаты в оцеплении.
На первом снимке видно как притиснуты люди цепью солдат к стене дома.
Второй снимок сделан чуть позже - что-то случилось и хвост очереди распался в неорганизованную толпу.
Мы сумели пробраться во двор дома, выходящего на Пушкинскую (нынешнюю Б. Дмитровку) примерно метрах в пятидесяти от Колонного зала, забрались через окно проходного подъезда на козырек подъезда, выходящего на Пушкинскую, — и спрыгнули с него прямо в очередь — в сугроб…
Дома меня уже похоронили: два старших брата ходили (после нас!), но не сумев пройти, вернулись, сообщив родителям, что там — Ходынка. Вскоре мы узнали, что погибли два мальчика из соседних дворов.
А это уж совсем близко к цели. Справа - Большой театр и ЦУМ, слева (со скульптурой) - станция метро «Площадь Свердлова» (сегодня - «Театральная»)
Возвратимся к кинохронике. Улица Чехова (Малая Дмитровка), дом16 с 5.
Там же сегодня.
Мы слышали тех, кто находился на улице Горького, там кричали. Я думаю, сестра сообразила, что туда лезть не надо.
Себя я запомнил уже на улице Горького. Влился в общий поток. Было очень много людей, и поток все ускорялся. А я уже знал, что улица Горького перегорожена самосвалами с песком, причем в нескольких местах. Видимо, инстинкт мною руководил, потому что я всячески сопротивлялся этому потоку. А поток нес уже. Я пытался продвигаться спиной вперед, так мне казалось безопаснее. И все мне хотелось держаться поближе к домам. Думаю, это меня и спасло — в отличие от многих, кого толпа, набирая скорость, несла прямо на грузовики.
В левом нижнем углу следующего кадра видно, как здоровенный мужик, спасаясь от давки, залезает на фонарный столб.
Слева на переднем плане - милиционер на лошади. Конной милиции в тот день тоже было много.
Это же место сегодня.
С этих же точек сняты и другие, самые тиражированные фотографии. Люди поворачивали на Пушкинской площади, чтобы потом попасть на Большую Дмитровку и оттуда пробиться к Колонному залу.
Напротив здания музея Революции (фото из журнала "Огонек"):
На панораме улицы Горького хроника заканчивается. Но ее стоит посмотреть целиком - в движении. На последних секундах отчетливо видны волны, которые прокатывались по толпе и приводили к давке.
Толпа вела себя наподобие океанских приливов и отливов. Сначала она потащила нас к противоположной стене улицы: потом — несколько шагов назад, от цели нашего похода. Назад — особенно опасно, так как люди спотыкаются, теряют обувь, а подобрать ее невозможно.
Вопросы о количестве погибших в те дни на улицах Москвы до сих пор ждут своего запоздалого расследования. Самую маленькую цифру называл Хрущев - 109 человек . Слухи ходили о нескольких тысячах.
Стало известно, что некоторые дальние знакомые погибли, в основном — мальчишки-девчонки. Во многих местах погибли люди, на Трубной было самое ужасное, и на Дмитровке тоже — там довольно много людей было просто раздавлено о стены. Какого-нибудь выступа стены было достаточно… практически на всем протяжении лежали трупы.
Вниз к Трубной площади, а потом налево, там была одна из «ветвей». Я туда немножко прошел и увидел, как эта огромная толпа шла вниз, а внизу стояли машины грузовые, перекрывали движение. При мне страшные толпы давили людей, и их, затоптанных, в эти машины просто бросали.
В МИИТ <…> позвонили из Склифа с просьбой прислать кого-нибудь для опознания ребят с миитовскими значками.
24 марта у меня умер дедушка, когда его забирали из морга, там все еще людям выдавали трупы погибших на Трубной.
Довольно много людей, попавших в давку на Трубной и своими глазами видевших гибель людей, оставили свои воспоминания. О том, что там творилось можно прочитать у Эллы Певзнер Его звали Миша Архипов, он был учеником школы №657, что на улице Чаплыгина.
Ирина Высочина в 1953 году училась на биофаке МГУ. Половина ее группы - дети репрессированных, в том числе сама Ирина. Ее отца посадили в 1942 году по доносу, в 1953 он был уже на свободе, но жить в Москве с женой и дочерью не имел права. Поэтому смерть Сталина стала для Высочиной скорее праздником. Радовалась она сдержанно, про себя. «Я тоже хотела тогда пойти, чтобы убедиться, что он, действительно помер. Что это не подделка. Что действительно что-то изменится», - вспоминает она.
Тело Сталина выставили для прощания в Колонном зале Дома Союзов. Основные потоки туда устремились со стороны Курского вокзала, Чистых прудов, Цветного бульвара и Тверской. Тех, кто хотел попасть от Волхонки и Воздвиженки, отправляли на Трубную площадь: говорили, что там нужно занимать очередь, которая должна виться по Москве до Колонного зала.
Многие поехали на метро. Приезжали сюда, на станцию «Чистые пруды» (тогда она называлась «Кировской») и шли дальше, в сторону Сретенского бульвара.
Телеведущему Александру Беляеву на тот момент было четыре года. Он вспоминает: в детский сад его в тот день повез на метро папа. А на улице было необыкновенно тихо для центра Москвы.
Во второй половине дня у Трубной площади скопилась масса людей, которые пришли со стороны Рождественского и Сретенского бульваров. На Сретенском стояла колонна грузовиков, причем стояла очень плотно, буквально впритык. Выбраться на проезжую часть невозможно, а с другой стороны - стена дома, так что деваться некуда. Но никто в тот момент еще не предполагал, что это может стать ловушкой. Люди шли дальше.
Среди вереницы людей, которая шла на Трубную, оказался студент пятого курса исторического факультета МГУ Юрий Борко. Они с друзьями оказались за оцеплением, отделенные от толпы военными грузовиками. Толпа к тому времени стала уже довольно плотной, в несколько рядов, из-за этого двигалась медленно, почти стояла. Молодые люди решили не лезть в толпу - она все равно не двигалась - и разошлись по домам.
На Рождественском бульваре началась давка: видно было, что там, впереди, в низине колышется толпа. Со стороны Сретенского бульвара подошли еще люди, поэтому вернуться назад было уже невозможно. Это течение буквально подхватывало людей и несло вниз.
В пять часов вечера Борко вызвали в райком комсомола и велели вернуться на Трубную: нужно было помочь милиции сдержать поток людей, которые рвались со стороны Цветного бульвара. Комсомольцы держали живую цепь, не глядя по сторонам, а в нескольких десятках метров - на другом краю Трубной площади - умирали люди. «Сперва нам ничего не говорили, что на площади происходит. А потом кто-то из милиционеров сказал, что там давка, там есть уже жертвы», - говорит Борко.
Рождественский бульвар переходит в Трубную площадь. Шансов выжить у людей в толпе было немного, а найти спасение в переулке невозможно, потому что он был перекрыт. Казалось бы - можно было убрать грузовики и выпустить всех. Но указания сверху не было, а вход на Трубную площадь был перекрыт. Люди гибли под ногами других людей: их раздавливало о фонарные столбы, чугунные решетки и борта машин.
«Эти борта были в крови», - вспоминал потом выживший в давке поэт Евгений Евтушенко. «Меня притиснуло движением к этой девушке, и вдруг я не услышал, а телом почувствовал, как хрустят ее хрупки кости, разламываемые о светофор. Вдруг я почувствовал, что иду по мягкому. Это было человеческое тело. Я поджал ноги, и так меня понесла толпа…»
Маленький Саша Беляев оказался заточенным в садике где-то на задворках Рождественского бульвара. Прорваться к детям было невозможно: они застряли там на несколько дней. Дети и родители вынуждены были ночевать в садике, куда даже еду подвезти было невозможно.
Утром следующего дня Юрий Борко узнал, что брат однокурсницы не вернулся домой. Позже они нашли его тело в морге. «Патологоанатом сказал, что он был вдавлен в решетку. На первом этаже было огромное окно, которое было закрыто этой чугунной решеткой. Там его и нашли. Его вдавили настолько, что вся грудная клетка была разрушена. Была дана команда писать ложную версию смерти. Там у одного от сердца, у другого от того, у третьего от третьего».
По радио и в газетах про это - ничего, только призывы сплотиться перед лицом утраты любимого отца народов. Хроникеры в Колонном зале Дома союзов снимают «Великое прощание» - так будет назван фильм о первых днях России без Сталина.
Ни днем, ни ночью не замирало мерное, как накат морских волн, движение на улицах, примыкающих к Дому Союзов, а в лагерях осужденные по 58-й статье едва сдерживали ликование. Но об этом страна тоже узнала много лет спустя, причем не из официальных сообщений.
«И - заскалились, только что открыто не взликовали, шершавые, остроскулые, грубые темные арестантские рожи. И увидав это начинающееся движение улыбок, скомандовал майор вне себя:
- Шапки! снять!!
И у сотен заколебалось все на острие, на лезвии: не снять - еще нельзя, и снимать - уж очень обидно».
Александр Солженицын, «Раковый корпус»
Амнистия политзаключенных еще не скоро: летом 1953 года начнется волна восстаний в лагерях Норильска, Воркуты, через год - в Кенгире. Власти, конечно, справились с мятежами, даже танки использовали. Но как получилось, что они не смогли или не захотели элементарно развести потоки невооруженных людей в Москве - и сегодня не то загадка, не то гостайна.
Смерть Сталина - лишь начало длинной цепи событий. В 1956 году Хрущев произнесет свою знаменитую речь на 20-м съезде партии, начнется реабилитация. В 1961 Сталина вынесут из Мавзолея, тогда же выйдет знаменитое стихотворение Евгения Евтушенко «Наследники Сталина», в котором выживший на Трубной поэт почти прямым текстом скажет: «прощание со Сталиным будет длиться еще очень долго».
«Хотел он запомнить всех тех, кто его выносил -
Рязанских и курских молоденьких новобранцев,
Чтоб как-нибудь после набраться для вылазки сил,
И встать из земли, и до них, неразумных, добраться.
Он что-то задумал. Он лишь отдохнуть прикорнул.
И я обращаюсь к правительству нашему с просьбою:
Удвоить, утроить у этой плиты караул,
Чтоб Сталин не встал, и со Сталиным - прошлое»
Евгений Евтушенко, «Наследники Сталина»
Несмотря на трагедию, прощание со Сталиным в Колонном зале Дома Союзов продолжалось еще двое суток. Данные о том, сколько человек погибли на московских улицах, до сих пор засекречены.
Год назад появилась первая неофициальная съемка самих похорон. Американский военный Мартин Манхофф, работавший в посольстве США, снимал церемонию с балкона дипмиссии. Видно, как гости расходятся с Красной площади после церемонии: их не топтали и не давили на Трубной, у них спецпропуска, спецобслуживание и спецмашины, которые подают, чтобы отвезти в кабинеты. Документальное свидетельство: советское общество уже твердо оформилось как кастовое, и это - вместе с ГУЛАГом и раскулачиванием - тоже одно из главных сталинских достижений.
Гарри Княгницкий, Павел Ракитин, Игорь Мелузов - RTVI
1953 год, 5 марта – после апоплексического удара, умер Председатель Совета Министров СССР и Секретарь ЦК КПСС Иосиф Виссарионович Сталини и лавина горя и рыданий накрыла СССР. Для прощания, 6 марта тело вождя было выставлено в Колонном зале Дома Союзов. 9 марта состоялись похороны Сталина…
Пребывание Сталина на вершине власти с 1922 по 1953 год кровавой полосой легло на страницы истории XX столетия. Массовые расстрелы и репрессии, беззаконие, физическое и моральное уничтожение свободомыслящих людей в сибирских лагерях, без преувеличений можно называть попыткой геноцида, преступлением против человечества. Не успокоилась душа Сталина и после смерти. Последняя жертва ему была принесена в день прощания с ним…
Смерть Сталина
1953 год, 5 марта, утро – у себя на даче в Кунцеве скончался вождь всех народов и мирового пролетариата Иосиф Сталин, все государство замерло в ожидании. Что теперь будет? Кто сможет заменить гения? Это с одной стороны. А с другой – надо было готовить такие похороны, какие не устраивали еще ни одному политическому деятелю в мире.
В СССР на 4 дня был объявлен всенародный государственный траур. По всей стране приспустили знамена, театры, концертные залы, танцплощадки были закрыты, а в столичных палатках перестали продавать на разлив водку. Въезд в Москву был разрешен лишь по специальным пропускам, потому поезда приходили в Москву полупустыми. По городу практически нельзя было передвигаться: центр вообще полностью перекрыли, а на некоторых станциях метро остановка была запрещена. Любопытен и такой факт: в начале марта 1953 г. по всей столице были расклеены афиши фильма «Мечта сбылась» – их в срочном порядке заклеили…
Прощание с вождем
В эти дни, все ведомства, министерства, заводы, фабрики в эти дни, по сути, прекратили свою работу. Все были в ожидании главного дня – похорон Сталина, назначенных на 9 марта. На протяжении трех дней живая многокилометровая человеческая река, извиваясь по московским улицам, направлялась к Пушкинской улице (в последствии Большая Дмитровка) и по ней к Колонному залу Дома союзов. Там на возвышении, в обрамлении красных знамен, роз и зеленых ветвей, стоял гроб с телом покойного. На нем был одет его любимый повседневный мундир серовато-зеленого цвета с отложным воротником. От формы которую он носил каждый день, она отличался лишь нашитыми погонами генералиссимуса и золотыми пуговицами.
Обставлено в Колонном зале все было с большой помпой: «Хрустальные люстры с гроздьями электрических свечей затянуты черным крепом. 16 алых бархатных полотнищ, окаймленных черным шелком, с гербами братских республик, ниспадали с высоких белоснежных мраморных колонн. Знамя нерушимого свободного СССР, склонено над изголовьем вождя.
Среди тех кто желал проститься с покойным было много приезжих, однако первыми через специальный вход пропускались, конечно, иностранные делегации. А простые жители столицы и прибывшие на похороны жители других советских городов – все становились в огромную очередь. Из семи миллионов жителей Москвы, по меньшей мере два миллиона человек желали воочию посмотреть на тело вождя народов.
На исторические похороны из Грузии прибыли специальные плакальщицы. Говорилось о том, что их было несколько тысяч – женщин, в черных одеждах. В день похорон Сталина им надлежало идти за траурной процессией и плакать навзрыд, как можно громче. Плач их должны были транслировать по радио. По нему уже в течении 4-х дней передавали только трагические музыкальные произведения. Настроение у советских людей в эти дни было подавленное. У многих были отмечены сердечные приступы, недомогания, истощение нервной системы. Рост смертности в стране заметно увеличился, хотя его никто толком не фиксировал.
Чудовищная давка
Всем хотелось попасть в Колонный зал Дома союзов, чтобы хоть одним глазком взглянуть на человека, который уже при жизни стал памятником. Город словно обезлюдел. И если на Пушкинской улице и в ближайших переулках еще удавалось поддерживать порядок, то в более отдаленных местах из-за многотысячного скопления народа образовывалась давка. И выбраться на свободу из такого удушливого столпотворения было попросту невозможно – повсюду стояли войска и грузовики. Оцепление не давало толпе разойтись. И лишь с одной стороны улицы были свободны, именно оттуда, откуда напирала толпа. Всем хотелось неприменно влиться в живую человеческую реку и оказаться на Пушкинской улице. Никто не знал, как подойти. Вот и тыкались люди по разным улицам и выходили на военных.
Информация отсутствовала, одни лишь слухи. По слухам, на Пушкинскую улицу возможно было пробраться со стороны Трубной площади. Вот туда и направился основной поток людей. Однако не все смогли добраться до нее. Многие скончались далеко на подступах. Сколько погибло людей? Сотни, тысячи? Скорей всего, мы об этом уже никогда не сможем узнать.
Кстати, похороны погибших оплачивало государство. Уже спустя день после трагических событий объявили: все, у кого пропали в уличной давке родные и близкие, могут приходить в Институт скорой помощи на опознание. В вестибюле Склифа на нескольких столах были расставлены ящики с фотографиями погибших. На них было жутко смотреть – растоптанные тела, месиво вместо лиц… Чаще всего „своих“ родственники могли узнать лишь по одежде».
Кошмар, происходящий в реальной жизни, еще больше осложняло то, что многие шли целыми семьями: натиск отрывал близких друг от друга, ведь там были и дети… Но самым страшным было то, что среди раздавленных были такие, которые приходили в себя, просили помощи. Их возможно было еще спасти. Но «скорая помощь» со сути не работала – в то траурное время по центральным улицам было запрещено ездить. Раненые никого не интересовали. Их участь была предрешена. Ничто не должно было омрачить похороны Сталина.
Похоронная процессия на пути к Мавзолею
Вот что написал о тех днях в своем произведении «Триумф и трагедия» Дмитрий Волкогонов:
«Усопший вождь остался верен себе: и мертвый он не мог допустить, чтобы жертвенник был пуст. Скопление народа было столь велико, что в нескольких местах на улицах Москвы возникали ужасные давки, унесшие немало человеческих жизней»
Это очень скупо. Чрезвычайно. Почти ничего. На многих улицах разыгрывались настоящие драмы. Давка была до такой степени сильной, что людей попросту вдавливали в стены домов. Рушились заборы, ломались ворота, разбивались магазинные витрины. Люди зализали на железные фонарные столбы и, не удержавшись, срывались оттуда, чтобы уже никогда не подняться. Кто-то поднимался над толпой и полз по головам, как это делали во время , некоторые в отчаянии, напротив, старались пролезть под грузовиками, однако их туда не пускали, они в изнеможении падали на асфальт и не могли уже больше подняться. Их топтали напиравшие сзади. Толпу качало волнами то в одну, то в другую сторону.
О.Кузнецов вспоминал:
«Грудь была сдавлена, я, как многие другие, начал задыхаться. Как тут начало происходить нечто совсем непонятное, почти мистическое: плотная, спрессованная толпа стала медленно раскачиваться. Вначале испуганные орущие люди наклонялись вперед, как мне показалось, до 45 ° над землей, а потом так же наклонялись назад. Из-за страха упасть на землю и тут же быть раздавленным, началась еще большая паника. И хоть упасть на землю было невозможно – вокруг были люди, ни кто тогда этого не понимал! Толпа двигалась по своему, никому не ведомому закону, раскачивая людей… После двух-трех сильных наклонов, неестественных для человека, я почувствовал, что если сейчас же не смогу вырваться из этого адского потока, мне конец. В то время я впервые узнал, что такое панический страх толпы. Люди заражались им друг от друга»
Ученый-биолог И.Збарский, который на протяжении многих лет занимался вопросами бальзамирования тела Ленина, в своей книге воспоминаний «Под крышей Мавзолея» написал, что в дни прощания с вождем его вместе с супругой буквально засосала толпа и выдавила на Трубную площадь. Они смогли вместе с женой выбраться живыми. Он писал, что в этом столпотворении погибали не только люди, но и лошади, на которых сидели милиционеры.
Конечно, мы сегодня не имеем точных сведений о том, сколько могло погибнуть людей в безумной давке. Об этом в те времена было запрещено даже говорить. И лишь через несколько лет, уже в годы разоблачения культа личности, начали появляться свидетельства участников тех событий. Однако никто не занимался серьезно изучением этого вопроса.
Вот что говорил об этом известный поэт Евгений Евтушенко, который в последствии снял фильм «Смерть Сталина»:
«Я носил в себе все эти годы воспоминание о том, что я был там, внутри этой толпы, этой чудовищной давки. Эта толпа – гигантская, многоликая… У нее было в итоге одно общее лицо – лицо монстра. Это и сейчас можно видеть, – когда тысячи собравшихся вместе людей, быть может, симпатичных каждый в отдельности, становятся монстром, неуправляемым, жестоким, когда у людей перекашиваются лица… Я помню это, и это было зрелище апокалипсическое… Люди погибали, втиснутые в этот искусственный квадрат из грузовиков. Оцеплению кричали: „Уберите грузовики!“ Я помню одного офицера, он плакал, и, плача, спасая детей, лишь говорил: „Не могу, указаний нет…“»
Почему так произошло?
Ведь что тогда произошло? Комендатурой города и Министерством государственной безопасности было дано распоряжение оградить Трубную площадь военными грузовиками, и со Сретенки, со спуска, хлынул человеческий водопад, люди были вынуждены давить друг друга, лезть через дома, квартиры, они гибли, гибли дети. Это походило на то, когда толпа прет на футбол или бокс. Те, кто никогда не видел вождя живым, хотели увидеть его хотя бы мертвым, но так и не увидели. Люди не плакали. Плакали, когда услышали сообщение о смерти вождя, на кухнях, на улицах. Здесь же все превратилось в борьбу за выживание, в борьбу за жизнь.
Сотни тысяч людей ходили вокруг огороженных улиц, ведущих к Колонному залу, и не могли найти пути! Было объявлено о доступе с 4-х часов дня, а маршрут объявили в 21 час.
Сколько погибло в той давке людей? Об этом мы никогда не узнаем. В те времена все делали тайно, скрытно. После давки тела всех погибших забрасывали на те же грузовики и увозили в неизвестном направлении. Было ли погибших больше, чем во время Ходынской трагедии, сказать трудно. Но, скорей всего, их было в значительной степени больше полутора тысяч. Принять участие в похоронах своего любимого вождя хотелось миллионам.
Последствия
…А что же вождь народов? 1953 год, 9 марта – состоялась торжественная церемония переноса тела Сталина в Мавзолей. Он недолго покоился рядом с вождем революции Лениным – в связи с «нецелесообразным дальнейшим сохранением» спустя 8 лет его тело ночью (!) было перезахоронено у Кремлевской стены Но существуют сведения, что могила эта в скором времени опустела – Хозяина кремировали… С каждым годом его правление подвергалось все более критической оценке, но в то же время имя отца народов обрастало все большим количество тайн и слухов. И клубок этот по сей день до конца не распутан…
Ровно 63 года назад, 9 марта 1953 года, вся Москва хоронила председателя Совета министров СССР, генерального секретаря ЦК ВКП(б), генералиссимуса Советского Союза, великого вождя и учителя и просто отца народов Иосифа Виссарионовича Сталина. Он умер несколькими днями ранее, вечером 5 марта. Утром 6-го сообщение о смерти вождя передали по радио, и страна негромко обсуждала загадочное дыхание Чейна – Стокса, о котором ей рассказал Левитан.
Тогда, в 53-м, весть о смерти вождя советские люди тоже восприняли неоднозначно. Чаще всего при попытках описать охватившие их эмоции современники упоминали такие слова, как "растерянность" и "подавленность", многие не скрывали слёз, но в семьях репрессированных царила сдержанная радость и ощущение восторжествовавшей справедливости. В студенческой среде возникло немало конфликтов из-за разницы в отношении к уже мёртвому советскому лидеру. Некоторые студенты устраивали своеобразные демарши и игнорировали похороны Сталина, предпочитая им прощание с композитором Сергеем Прокофьевым, который тоже скончался 5 марта.
Только в лагерях в открытую ликовали по поводу того, что "Усатый/Гуталин сдох". Зеки не просто радовались смерти личного врага, отправившего их в ГУЛАГ: некоторые подозревали, что кончина Сталина означает для многих заключённых скорую амнистию. Время показало, что они были правы.
Днём 6 марта тело Сталина было выставлено для прощания в Колонном зале Дома Союзов на Охотном ряду. Здесь же, кстати, в январе 1924-го проходило прощание с Лениным, а потом "гостями" зала стали другие советские руководители. Вождя положили в открытый гроб, который стоял на высоком постаменте, в окружении яркой зелени и цветов.
Патриарх Алексий I: Мы веруем, что и наша молитва о почившем будем услышана Господом. И нашему возлюбленному и незабвенному Иосифу Виссарионовичу мы молитвенно, с глубокой, горячей любовью возглашаем вечную память.
Одет был Сталин в свой обычный мундир, но к нему пришили погоны генералиссимуса и золотые пуговицы. В почётном карауле у гроба дежурили Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущёв, Булганин, Каганович и Микоян.
Прощание со Сталиным в Доме Союзов
Сергей Агаджанян, студент: Подошли к гробу. У меня появилась дикая мысль: я Сталина никогда не видел, а сейчас увижу. В нескольких шагах. Там в этот момент не было членов Политбюро, только простые люди. Но и в Колонном зале я не заметил плачущих людей. Люди были испуганы - смертью, толпой, - может быть, они от испуга и не плакали? Страх, смешанный с любопытством, потерянность, но не тоска, не траур.
Прощание в Колонном зале длилось три дня и три ночи. Сами похороны Сталина начались 9 марта в 10:15, когда Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущёв, Булганин, Каганович и Микоян с гробом вождя вышли из Дома Союзов. Гроб был установлен на орудийный лафет, и процессия двинулась к Мавзолею. На Красной площади уже ждали построенные красноармейцы (4400 человек) и трудящиеся (12 000 человек). Кстати, организатором похорон Сталина был не кто иной, как Никита Хрущёв.
Вынос тела. Партийцы делают вид, что несут гроб. На самом деле гроб несли офицеры Советской армии, а соратники вождя просто держались за носилки.
Манежная площадь, фото из журнала "Огонёк". Процессия двигалась к Красной площади под звуки Траурного марша Шопена. Путь к Мавзолею занял 22 минуты.
Уже в 10:45 на Красной площади начался траурный митинг.
С трибуны вещает Лаврентий Берия.
На обновлённом Мавзолее стоят не только советские партийные деятели, но и иностранные гости – Пальмиро Тольятти, Чжоу Эньлай, Отто Гротеволь, Вылко Червенков и прочие. Очевидцы говорят, что в день похорон Сталина было влажно и пасмурно. Из-за такой погоды присутствовавший на похоронах президент Чехословакии Клемент Готвальд сильно простудился и вскоре по возвращении в Прагу умер от разрыва аорты. В Чехословакии какое-то время ходили слухи о том, что он был отравлен во время визита в Москву.
Митинг длился чуть более часа. Незадолго до полудня советские партийцы занесли гроб в Мавзолей, а в 12:00 в честь Сталина грянул артиллерийский салют. В этот же момент московские заводы дали прощальные гудки. После 5 минут молчания заиграл гимн Советского Союза, а в 12:10 над Красной площадью прошло авиазвено.
День похорон был ясным, солнечным и довольно теплым. Моя семья и соседи вышли на улицу. В момент похорон, кажется, в 12 часов, все машины, заводские гудки и все, что могло издавать звук, гудели. У меня потекли слезы. Остальные люди стояли подавленные, но плачущих я не видела.
Лафет разворачивают ко входу в Мавзолей. Перед гробом стоят полководцы с орденами Сталина: 1-й ряд – Малиновский, Конев, Соколовский, Буденный; 2-й ряд – Тимошенко, Говоров.
Горы венков на Красной площади. По одной из версий, фотография сделана на следующий день после похорон Сталина.
Соня Ивич-Бернштейн, студентка: В семье царило сдержанное ликование: радоваться чьей бы то ни было смерти казалось неприличным, при этом не торжествовать было невозможно. В университет я примчалась с ощущением великого положительного события и у входа в Аудиторный корпус нашего МГУ столкнулась со старшекурсником, Э.И., который в то время мне ужасно нравился. На мою улыбку он ответил ледяным взглядом: «Как ты можешь в такой день улыбаться?» и скорбно от меня отвернулся.
Юрий Афанасьев, студент: Вдруг я услышал мат. Точно адресованный мат - не вообще, а именно по поводу Сталина. И «усатый» там было, и «сволочь», и много других слов. Вот это меня ошарашило. Люди говорили не потихоньку, не так, чтоб никто не услышал. Они говорили это громко, чтобы всем было слышно. Не было милиции, никто их не останавливал.
Софийская набережная 9 марта 1953 года
Из-за топорной организации прощания с вождём в центре Москвы возникла гигантская давка. Красноармейцы не смогли грамотно разделить потоки людей или не ожидали такого наплыва желающих проститься со Сталиным и обычных зевак. Своего апогея давка достигла в районе Трубной площади. В ней погибли, по приблизительным оценкам, от 100 до нескольких тысяч человек, многие были контужены. Люди спасались от гибели во дворах, подворотнях, под грузовиками. Очевидцы говорят, что после того, как толпа рассеялась, на площади остались целые горы калош и одежды.
Лариса Беспалова, студентка: Больше всего мне запомнилось, что на бульваре собралось много людей, в основном это были люди молодые. Они играли в игру... не знаю, как она называется, словом, несколько человек садятся на колени друг другу, потом один из последних хлопает первого рукой по уху, и надо догадаться, кто тебя хлопнул. Они очень весело играли в эту игру.В это же время на какую-то бочку или что-то в этом роде вскарабкался милиционер и стал кричать: куда вы идете, там людей вынимают из толпы без позвоночников! И вскоре мы повернули обратно.
Потоки толпы в день похорон Сталина пытались регулировать с помощью грузовиков ЗиС-150 и ЗиС-151. Судя по свидетельствам очевидцев, расположение этой техники поперёк улиц стало одной из причин давки в день похорон Сталина.
Из воспоминаний: Спустя некоторое время после похорон мой сосед с третьего этажа, дядя Костя, прошедший всю войну, вернулся из больницы с отнятой левой ногой по колено. Оказалось, что во время похорон образовалась давка, и его нога застряла в провалившемся колодце. Был открытый перелом у самой коленной чашечки, и ему ампутировали ногу. Он имел ордена и медали за ВОВ, но мне спустя некоторое время сказал: наивысшую награду за Победу от Вождя он получил посмертно!
Толпа на Тверской
Леонид Симановский, семиклассник: Мы пересекли улицу Кирова (ныне Мясницкая) и вместе с массой народа пошли по Сретенскому бульвару в сторону Трубной. Но люди шли не по бульвару (вход на него был перекрыт), а по тротуару с левой стороны. Вдоль тротуара стояли грузовики, чтобы никто не мог выйти на проезжую часть дороги. В грузовиках были солдаты.Таким образом, огромная масса народа оказалась зажатой между стенами домов и грузовиками. Движение застопорилось. Возникла страшная давка, поскольку сзади напирали все новые и новые люди, а продвижения вперед почти не было. Я потерял всех своих товарищей и оказался зажат в людской массе настолько, что было больно, трудно дышать, и я не мог пошевелиться. Стало очень страшно, поскольку угроза быть раздавленным или затоптанным толпой насмерть была вполне реальной. Изо всех сил я старался не оказаться рядом с грузовиками - существовала очень большая опасность быть раздавленным о грузовик. Кругом кричали от боли и страха люди, особенно женщины.
Солдаты на грузовиках, имея соответствующий приказ, пресекали попытки людей пролезть под грузовиками на свободную проезжую часть дороги. Вместе с тем я видел, как солдаты спасли женщину, оказавшуюся прижатой к грузовику - они втащили ее в кузов.
Так продолжалось долго. Сколько - не знаю. В давке я не разобрался, пересек ли Сретенку и попал ли на Рождественский бульвар. Но уверен, что до Трубной площади не дошел, иначе бы вряд ли остался живым. В какой-то момент я оказался вынесенным толпой к входу во двор. Мне удалось оторваться от толпы и оказаться во дворе небольшого дома. Это было спасением.
Вечерело, холодало. Удалось войти в подъезд и найти местечко на лестнице. Там я и провел всю ночь. Ужасно замерз.
К утру толпа рассеялась, и я пешком пришел домой. Родители были счастливы, что я вернулся живым и здоровым, и не слишком меня ругали.
Потом я узнал, что именно там, в конце Рождественского бульвара перед Трубной площадью, куда я не дошел совсем немного, была ужасная мясорубка. Известно, что Рождественский бульвар круто спускается вниз к Трубной площади. Но выход на площадь был перекрыт. Люди, оказавшиеся перед Трубной площадью, были просто раздавлены сзади идущей вниз по уклону толпой. Погибла масса народа.
В тот же день или на следующий, точно не помню, прошел слух, что один из наших товарищей Миша Архипов, не вернулся домой и, возможно, погиб. Очень скоро слух подтвердился - Мишу нашли в морге.
ЗАГСы в тот день выдавали свидетельства о смерти с ложным указанием её причин.
Пушкинская улица (Большая Дмитровка). Вид из окна дома № 16. Грузовики стоят на перекрестке со Столешниковым переулком.
Павел Мень, семиклассник: А вот Алик, брат мой [в будущем священник Александр Мень] - с ребятами все-таки пошли посмотреть на Балабуса, как тот лежит в гробу. Просто из любопытства. И дойдя до Трубной площади - их было четверо ребят - они поняли, что началась мясорубка. Там же творилось что-то страшное! Толкучка была такая, что они почувствовали, что это уже угрожает жизни. Они бросились к пожарным лестницам, залезли на крышу, и по крышам им удалось уйти с площади. Только так было возможно спастись. Причем эта пожарная лестница начиналась высоко, и они как-то один другому залезали на плечи, чтобы выбраться и все-таки уйти из этой толпы
Тверская
Инна Лазарева, четвероклассница: В школе тоже был траур, как и везде. Но дети оставались детьми. Так, в дневнике моей подруги появилась запись: «Смеялась на траурном звонке».Отца моего не было в те дни в Москве, но он позвонил маме по междугородней линии и просил ее обязательно пойти с детьми (мне было 10 лет, брату - 12) проститься со Сталиным. Напрасно мама пыталась объяснить ему, насколько это рискованно и опасно. И бессмысленно. Никуда она с нами не пошла, но брат мой отправился. Не думаю, что из-за любви к Сталину, скорее - из чувства противоречия (мама не разрешила, а ему уже хотелось доказать свою взрослость). Конечно же, он попал в жуткую давку, до цели не дошел, но уцелел, спасшись под студебеккером.
В районе пересечения с нынешним Дегтярным переулком
Елена Делоне, пятиклассница: Вечером следующего дня мама пришла с работы расстроенная и рассказала, что накануне, в день похорон Сталина, в толпе погибло много народу, все больницы забиты искалеченными. Потом я слышала, что как будто рано утром следующего дня после похорон чистили улицы и бульвары, по которым шла толпа. И оттуда грузовиками вывозили башмаки, галоши и всякую потерянную одежду. Передавали эти рассказы шепотом и только близким знакомым.
Татьяна Большакова, пятиклассница: Родители отпустили нас спокойно - Колонный зал был совсем рядом. Но все вышло не так. Улицы были перегорожены грузовиками, стояло военное оцепление и всех направляли в одну сторону. Мы попали на улицу Жданова, затем на Сретенский бульвар и оттуда на Трубную площадь, где все было перекрыто грузовиками. А со стороны Рождественки (бывшей Жданова) и Рожденственского бульвара шли и шли люди. Толпа напирала, слышались крики и вой. Я случайно оказалась прижата к витрине булочной. Кто-то разбил витрину, и толпа ринулась в булочную. Вскоре отверстие было завалено прилавками. Народ внутри сидел молча, никто не плакал. Снаружи раздавались ужасные крики. Сотрудники булочной начали нас выпускать через окошко для приемки хлеба во внутренний двор. У меня в тот момент не было ни страха, ни других эмоций. Я хорошо знала этот район, так как часто гуляла там с подругами. Я шла через дворы, все ворота были открыты. Но выйти на улицы не было возможности - все было перекрыто в несколько рядов грузовиками. Я перелезала через грузовики и под ними. Кругом было битое стекло; откуда оно взялось, не знаю. Я шла в резиновых ботиках - сейчас таких нет. Они были полностью порезаны, а на рейтузах оказались огромные дыры. Когда я пришла домой, меня ждали слезы родных, которые очень за меня испугались. Но на следующее утро меня отправили в школу. Завуч опять собрала всех учеников и стала рассказывать, как теперь нам трудно будет жить и какие несчастья ждут нас без Сталина. Она и некоторые ученики плакали. У меня не было ни слезинки. Завуч поставила меня перед учениками и сделала выговор, сказав, что я очень черствая.
Садовая-Каретная улица
Владимир Сперантов, студент: Обратно заслонов не было, и как-то мы вылезли в районе Покровки и потом вышли на Садовое кольцо опять же, там была тьма народу, но, конечно, самый страх, как мы поняли, - Сретенский бульвар, Рождественский бульвар и крутой спуск к Трубной. И вот там-то… ну, толпа несет, туда-сюда, лошади - некоторые погибли просто от копыт, случайно. Лошадь испугалась, дернулась, и кого-то просто долбануло по голове копытом... подковой...Это стало известно потом. В тот день некоторые пошли - и не вернулись. У нас был такой профессор Вениамин Львович Грановский, читал физику. Дочка его, Ольга Грановская, пошла и не пришла. Попала на Трубную и там погибла. Мы узнали об этом через несколько дней. Очевидно, погибших хоронили, как-то это было организовано...
Напротив здания Музея революции. Фото из журнала "Огонёк"
Велена Розкина, студентка: Не скажу, чтобы это был порыв большой любви, просто стало любопытно - такое событие. Вышли мы у Трубной и оттуда - по Петровским линиям. Толпа была страшная, посередине улицы стояли грузовики с солдатами в открытых кузовах, и тут вдруг еще пустили конную милицию, она с двух сторон прижимала людей. Началась жуткая давка, крики, что-то невозможное. Солдаты, кого могли, выхватывали к себе на грузовики. Нас с подругой тоже втащили на грузовик, порвали пальто, но это неважно...
Газета "Правда" от 9 марта 1953 г.
Григорий Розенберг, дошкольник:
Мой дедушка - бывший член бывшего Общества бывших политкаторжан, старый большевик, на нелегальной квартире которого скрывался сам Халтурин, родной брат какой-то бывшей шишки в Государственном банке СССР - тяжело вздохнул и сказал очень печально:Мама была так потрясена этим святотатством, что сначала просто онемела. А потом, не оглядываясь, сквозь зубы велела мне выйти из комнаты. Я, конечно, вышел, но слова дедушки запомнил очень хорошо.
Владимир Сперантов, студент: Разговоры первых дней были такие: кто будет говорить надгробное слово, тот и будет. Потом все отметили: а говорил-то Берия! После мавзолея, когда были собственно похороны; это обсуждали и дома. Но официальным преемником, не партийным, был Маленков, и потом уже, через несколько дней как-то стали рассказывать, что Маленков на первом же собрании ЦК или Политбюро, когда все захлопали, сказал: нет, я же не балерина, пожалуйста, чтоб этого больше не было. И мы поняли, что стиль начал меняться.
Большинство воспоминаний – с сайта
