а глаза такие умные, добрые, печальные... (перевести бы ещё стишок под портретом)

Жил да был герцог Альба, слуга королю, отец солдатам. Много где воевал, много где прославился, но вряд ли представлял, каким его запомнят потомки после выполнения очередного королевского задания: собрать вещички и несколько терций, маршем пройти по Испанской Дороге и подавить протестантский мятеж. А всё потому, что сначала ты работаешь на имидж, а потом имидж работает на тебя.

Шаг первый: дистанцироваться от аристократов.

В то время, как офицерские должности в других европейских армиях были практически монополизированы аристократами, Альба в 1560-е — 1570-е наполнил свой генштаб идальго и простолюдинами. Люди вроде Хулиана Ромеро, Кристобаля де Мондрагона, Санчо де Лондоньо, Франсиско де Вальдеса и Санчо Давилы не могли писать «дон» перед своими именами, но заняли высокие должности благодаря тому, что эффективно действовали на поле боя. Герцог Альба, по натуре человек аскетичный и полностью сосредоточенный на любимом деле, требовал от них только высочайшего профессионализма и дисциплины, чему учил на собственном примере. Зато его противники получили возможность заявлять, что эти офицеры из низов по натуре не знакомы с рыцарской этикой, а потому склонны к неконтролируемой жестокости. Мол, что с них взять, с неблагородных, сама дурная кровь их толкает на насилие и грабежи. Короче, настоящий подарок для пропаганды. Никто особенно и не замечал, что грандов в армии Альбы всё равно было немало, поскольку при нём стало престижным даже служить в пехоте. Да и в Мадриде любителей шептать на ухо королю гадости про герцога его меритократия сильно прибавила.

Шаг второй: сражаться не красиво, а эффективно.

В отличие от многих столь же родовитых генералов своего времени, герцог Альба не гнушался лично вникать во все тонкости военного дела, вплоть до самых технических. Неслучайно, что это он был первым полководцем, который сделал мушкет стандартным оружием пехоты (в то время мушкет был существенно тяжелее аркебузы, требовал вилки-подпорки, но зато мог валить рыцарей как противотанковое ружьё — броневичок Ильича). Вместо одиночных снайперов Альба набрал мушкетёров вплоть до 8% от общей численности тогдашней терции (аркебузиров ещё 20%), чем привёл голландцев в состояние культурного шока. Другим коньком железного герцога были фортификации. Влезал во все подробности укреплений, изучал и применял на практике самые модные идеи. А вот сражаться в чистом поле терпеть не мог, предпочитая изматывать супостата хитроумными маневрами, изнуряющими стычками, частыми засадами и атаками нинзя-стайл под покровом ночи. Работало это даже лучше, чем тактика Квинта Фабия против пунийского слонолюба. Людей, которые считали такую тактику бесчестной, Альба посылал далеко и надолго, заявляя, что мятежники ничего лучше и не достойны. Более того, когда Вильгельм Нассау послал к нему герольдов с вызовом на битву и обещанием после обменяться пленниками, герцог не просто отказался, но ещё и вздёрнул гонцов высоко и скоро (ранее он честно предупреждал, что спам на его емайл никаких послов слать не надо, потому что с мятежниками ему говорить не о чем, кроме полной капитуляции, так что никакой неприкосновенности не будет). Естественно, подобная тактика легко ложится в канву дьявольски коварного злодея, который змеиной хитростью и подлостью побеждает отважных врагов, идущих в бой с развёрнутыми знамёнами и поднятыми забралами.

Шаг третий: соблюдать военное право при осадах.

Альба прославился как командующий, при котором в испанской армии дисциплина была действительно железной. Любое случайное проявление насилия против гражданских лиц немедленно пресекалось и каралось смертью. Зато неслучайного было хоть отбавляй. Педантично сделав вывод, что голландцы и им сочувствующие — не суверенная держава, а мятежники против короля, Альба с неизбежностью сделал вывод, что действующее военное право требует этот мятеж подавлять любыми приличествующими способами. Неутомимый герцог приступил к делу тщательно, отказавшись даже уводить армию на зимние квартиры. Методично он осаждал и брал один восставший оплот за другим, делая это так, чтобы другие знали цену бунту. Любой взятый город подвергался разграблению и резне, и в полном соответствии с существовавшей нормой спастись можно было только капитуляцией до момента начала осады. Как только Альба окружал город артиллерией, пощады можно было не ждать. Каждый должен был знать, что начало приготовлений к осаде — это уже точка невозврата. Исключение делалось только для тех городов, которые не восстали сами, а были захвачены войсками мятежников.

В сентябре 1572 года Фламандская Армия разграбила Валансьен и пощадила капитулировавший Монс. Три недели спустя Мехелен, покинутый гарнизоном на произвол судьбы, грабили трое суток, по сардоническому замечанию герцога, «чтобы солдаты немного освежились». То же случилось во взятом Зутфене, а в Наардене было уничтожено почти всё население, город сожгли, проломили стены и сравняли всё с землёй. После капитуляции Гарлема в июле 1573 года Альба приказал казнить большую часть гарнизона, в обмен на контрибуцию запретил солдатам разорять город и бесплатно помиловал большинство горожан в качестве бонуса.

Шаг четвёртый: привлекать мятежников к законной ответственности.

Никакие тогдашние нормы ведения войны не запрещали казнить мятежников, и Альба делал это с большим размахом, благо каждое столкновение с голландскими войсками кончалось повальным бегством и пленением восставших. За захват вражеского офицера живым или мёртвым полагались денежные награды. Пленных убивали не взирая на должность или положение, временно оставляли в живых только немногих с целью допроса.

В результате несколько важнейших стратегических крепостей сдались Альбе без всяких условий, и ещё много лет голландцы имели обычай сразу покидать места, которые вскоре должны были захватить испанцы. Проблема только была в том, что сопротивление мятежных городов и войск, которым не оставили пути к отступлению, становилось отчаянным, и оставив надежду сдаться они устраивали пафосный последний бой. Так что завоевание мятежных провинций в итоге не ускорилось, а сильно замедлилось.

Казнь трёх братьев Бронкхорст ван Батенбург в числе 18 дворян, казнённых за четыре дня до казни Эгмонта и Горна.

Война стала небывало жестокой, поскольку голландцы стали платить испанцам той же монетой и с процентами. Так, они не только казнили на месте, но в отличие от испанцев массово устраивали пытки или отдавали пленных на растерзание толпе. Взяв верные королю города, мятежники в свою очередь их грабили и разоряли. Они насильно загоняли к себе в армию крестьян и горожан любого возраста и пола, а это увеличивало жестокость испанцев к мирному населению. Принятые процедуры переговоров о капитуляции не соблюдались: пока объявившие о сдаче гарлемцы обсуждали условия, к ним подошли подкрепления, и переговоры были прерваны. Когда испанцы перебросили через их стены голову голландского офицера, в ответ им кинули семь испанских. Отдельной привычкой протестантов стало демонстративное осквернение религиозных изображений и пытки католических священников на глазах у осаждающих. Данные испанцам обещания ничего не стоили: после падения Гарлема были казнены те солдаты, которых уже однажды взяли в плен в Монсе, но отпустили под обещание не воевать против королевских армий. Ещё одним частым нарушением норм войны стали ложные переговоры, когда лже-парламентёры требовали встречи с полководцами только чтобы выстрелить в упор. После таких убийств взятый город без вариантов экстерминировали, что тоже играло на руку голландцам, создавая репутацию «диких боевых псов Испании».

Логично, что Альбу вовсю критиковали в Нидерландах, но интересно, что его действия ругали и в Испании, вплоть до отзыва его из Нидерландов в 1573 году и официального расследования, сломавшего карьеры многих его подчинённых. Учитывая, что дремучие в делах информационной войны испанцы верили на слово всему, что рассказывали обиженные мятежники про «безумное животное Альбу», сегодня уже не понятно, что из его грехов правда, а что байка. Суровый и несдержаный на язык герцог стал для пропаганды идеальным злодеем, а его имя — практически синонимом испанской жестокости. Примечательно, что его действия не только не отличались от общепринятого modus operandi, но и от того, как действовали его преемники во главе Фламандской армии. Зато дон Луис де Рекесенс и дон Хуан Австрийский в отличие от герцога не имели привычки постоянно во всеуслышание объявлять что-то типа «В этом городе нельзя щадить даже собак еретиков!», а потому за вежливостью и обещаниями быть помягче их эксцессы
замечали поменьше.

Возможно даже, после Альбы с мятежниками стали обращаться ещё жёстче, потому что дисциплина упала, и на неконтролируемое насилие стали смотреть сквозь пальцы и не наказывали за него. В конце концов, в ходе многомесячных осад солдаты терпели столько лишений, что удержать их от грабежа и резни во взятом городе было почти невозможно. При этом, в отличие от Альбы, уже не стали смотреть на то, восстал ли сам город, или был захвачен голландцами.

Несмотря на то что нас отделяет несколько столетий от того времени, когда жил Фернандо Альварес де Толедо, биография Третьего герцога Альбы продолжает интересовать многих. Происходил наш герой из знатной кастильской семьи, которая подобно другим дворянским династиям, получила высокий титул за участие в войнах с мусульманами. В 1472 году король Энрике IV пожаловал Гарсие Альваресу де Толедо титул герцога Альба. С этого момента целью семьи стало сохранение оказанной ей чести, служа испанской Короне.

Фернандо родился в Пьедраита недалеко от города Авила 29 октября 1507 г. Он почти не знал своего отца, поскольку тот погиб, когда Фернандо исполнилось 3 года. Таким образом, воспитанием наследника титула занялся дед – Фадрике, Второй герцог Альба. Он постарался дать внуку безупречное образование, поручив его заботам поэта Хуана Боскана и двух итальянским гуманистов – Северо Марини и Бернардо Хентиле.

В 1520 году дед устроил Фернандо в императорскую свиту, которая сопровождала Карла V* в путешествии по Франции, Нидерландам, Англии и Германии. Эта поездка очень повлияла на взгляды тринадцатилетнего подростка. В то время как его сверстники в основном интересовались внутренними делами Кастилии, Фернандо уже тогда понял – амбиции императора простираются намного дальше его испанских владений.

Первые баталии

В следующем году Фернандо получил свой первый боевой опыт, вместе с дедом защищая королевство Наварра от нападения французской армии. А через десять лет, после смерти деда, Фернандо стал Третьим герцогом Альба. Пришел его черед защищать честь семейного клана, и такая возможность не заставила себя ждать.

Примерно в это же время император Карл бросил клич всему христианскому дворянству защитить Вену, осажденную турецкой армией Сулеймана Великолепного. Молодой герцог Альба откликнулся на призыв монарха, отправившись через Нидерланды и Францию вместе со своим другом поэтом Гарсиласо де ла Вега.

Правда, когда они прибыли на место, оказалось, что турки уже отступили. Поэтому Фернандо решил присоединиться к своему дяде Педро де Толедо, маркизу де Вилляфранка, занимавшему в то время пост вице-короля Неаполя. Карл V поручил маркизу организацию военной операции против турецкого пирата Хайр-ед-Дина Барбароссы, промышлявшего в Средиземном море у берегов Туниса.

Во время тунисской компании 1635 года проявились те качества, за которые монархи будут высоко ценить герцога Альбу в будущем – талант стратега и организатора. Кроме того, в Тунисе он пережил один из самых драматичных эпизодов в своей жизни, когда в городском арсенале испанцы обнаружили доспехи его отца, взятого в плен и погибшего на острове Джерба двадцатью пятью годами ранее. Карл V лично передал Фернандо отцовские доспехи.

Впрочем, не все военные походы были столь же успешными, как тунисский. Так, экспедиция испанцев в Прованс не только не достигла цели – взять реванш над французским королем Франциском I, – но едва не закончилась катастрофой. В последний день августа 1536 года солдаты герцога Альбы чудом выбрались из засады, устроенной им недалеко от Марселя. В тот день он убедился в важности продуманной заранее военной стратегии, а также в том, что порой прямая атака на врага не всегда приносит победу.

Императорский советник

Тунисская и Прованская компании изменили статус герцога. В течение следующих лет он занимает пост советника по военным и государственным вопросам при императоре Карле V. В 1538 году он был среди тех придворных, которые присутствовали на приеме, устроенном для папы Павла III, а затем для Франциска I. В 1539 году Альба вместе с императором подавлял мятеж в Генте.

В январе следующего 1540 года он был единственным испанцем, приглашенным за стол императора, во время ужина с королем Франции в Париже. Карл V тогда сказал, обращаясь к одному из французских вельмож: «Однажды он станет большим военным, потому что происходит из смелой и выдающейся семьи, у него было хорошее начало, и я его возвышу, согласно его заслугам, на которые я очень надеюсь».

После религиозных дебатов в Германии, где Альба присутствовал вместе с императором, в конце 1541 года он вернулся по его поручению в Испанию. Карл V задумал военный поход в Алжир, и герцогу предстояло подготовить армию к намеченной военной кампании. Прибыв в Картахену, он к своему ужасу вместо армии обнаружил беспорядочную толпу дворян, более занятую выставлением на показ своих нарядов, чем боевой подготовкой.

По сути, армия, представшая перед Альбой в Картахене, наполовину состояла из солдат и проституток. Чтобы как-то исправить ситуацию он впервые применил наказания, впоследствии сделавшие его известным. Герцог приказал публично высечь проституток и не подчинявшихся дисциплине солдат, отправив по домам тех дворян, которые не готовы были повиноваться его приказам.

Несмотря на принятые герцогом меры, алжирский поход провалился, во-первых, из-за плохо продуманного плана кампании и, во-вторых, из-за неблагоприятных погодных условий (испанские корабли даже не смогли пристать к берегу). После поражения в Алжире Карл V решил передать управление Испанией сыну Филиппу. Отбывая в Германию, император просил сына уважать герцога Альбу, назначенного одним из главных советников принца, сказав: «Он лучший, кого мы имеем сейчас в этих Королевствах».

И все-таки император вскоре снова позвал к себе лучшего из своих генералов. Протестантские князья Германии объединились в Шмалькальденский Союз, восстав против власти католического императора. На этот раз военная кампания была успешной. Битву при Мюльберге в 1547 году Тициан запечатлел на полотне, копию которого позже герцог Альба поручил воспроизвести в своем замке.

Благодаря этому его дети и внуки состояли в родстве с правящими в Испании монархами. Филипп II в начале правления покровительствовал своему кузену, 3-му герцогу Альба . Этот знаменитый в своё время полководец вошёл в историю жестоким подавлением Нидерландской революции (в 1567-73 гг. он управлял от имени короля Испанскими Нидерландами).

Третьему герцогу Альба наследовал сын, 4-й герцог, который прибавил к своим владениям герцогство Уэскар . Титулы переходили от отца к сыну вплоть до Франсиско Альвареса де Толедо (1662-1739), 10-го герцога Альба. Сыновей у него не было, а в мужья своей дочери он выбрал графа Гальве из рода Сильва-Мендоса - младшего сына герцога Инфантада .

Род Сильва

В этом браке родился 12-й герцог Альба (1714-78), известный своими приятельскими отношениями с Руссо . Его сын герцог Уэскар умер раньше отца, но оставил дочь по имени Мария дель Пилар Тереса Кайетана де Сильва и Альварес де Толедо . Она известна своим покровительством художнику Гойе . У герцогини Альба не было детей в браке с 15-м герцогом Медина-Сидония (прямым потомком 1-го герцога Фернардино). После её внезапной смерти в 1802 г. герцогский титул унаследовали потомки от брака сестры 12-го герцога Альба с герцогом Бервиком из рода Фитцджеймсов.

Фитцджеймсы

Род Фитцджеймсов происходит по мужской линии от внебрачного сына Якова II Стюарта и Арабеллы Черчилль (сестры герцога Мальборо). Старший сын 4-го герцога Бервика и Лириа от брака с принцессой Штольберг-Гедернской унаследовал титулы отца, а младший, Карлос Мигель (1794-1835), стал 14-м герцогом Альба. Следующий герцог, сын и наследник предыдущего, был женат на сестре французской императрицы Евгении , которая умерла в 1920 году в гостях у семейства Альба. 17-й герцог Альба в конце 1930-х представлял в Лондоне интересы Франсиско Франко .

18-я герцогиня Альба родилась в 1926 году в мадридском дворце Лирия . По данным книги рекордов Гиннесса , ей принадлежало больше официально признанных правительством титулов, чем кому-либо ещё . В общей сложности герцогиня Альба унаследовала от предков свыше сорока титулов. При состоянии, оцениваемом в 600 млн евро, она считалась самой богатой аристократкой Испании.

В октябре 2011 года в принадлежащем ей севильском Дворце дуэний 85-летняя герцогиня сыграла свадьбу с 60-летним чиновником Альфонсо Дьесом. Во время торжеств она пустилась в пляс . Её дочь Эухения Мартинес де Ирухо, герцогиня Монторо, была замужем за известным потомственным тореадором Франсиско Ривера Ордоньесом и растит их общую дочь Каэтану (род. 1999).

Герцогиня Альба скончалась 20 ноября 2014 года во время прохождения курса лечения в клинике «Саградо Корасон» (Sagrado Corazón), Севилья, куда она была госпитализирована из-за сердечной аритмии, пневмонии и обострения гастроэнтерита.

Список герцогов

1. Дон Гарсия Альварес де Толедо (ок. 1424 - 1488 ), 1-й герцог Альба (1472-1488)
2. Дон Фадрике Альварес де Толедо (1460-1531), 2-й герцог Альба (1488-1531)
3. Дон Фернандо Альварес де Толедо (1507-1582), 3-й герцог Альба (1531-1582)
4. Дон Фадрике Альварес де Толедо (1537-1583), 4-й герцог Альба (1582-1583)
5. Дон Антонио Альварес де Толедо и Бомонт (1568-1639), 5-й герцог Альба (1583-1639)
6. Дон Фернандо Альварес де Толедо и Мендоса (1595-1667), 6-й герцог Альба (1639-1667)
7. Дон Антонио Альварес де Толедо и Пиментель (1615-1690), 7-й герцог Альба (1667-1690)
8. Дон Антонио Альварес де Толедо и Бомонт (1627-1701), 8-й герцог Альба (1690-1701)
9. Дон Антонио Мартин Альварес де Толедо Гусман (1669-1711), 9-й герцог Альба (1701-1711)
10. Дон Франсиско Альварес де Толедо (1662-1739), 10-й герцог Альба (1711-1739)
11. Донья Мария Тереса Альварес де Толедо (1691-1755), 11-я герцогиня Альба (1739-1755)
12. Дон Фернандо де Сильва и Альварес де Толедо (1714-1776), 12-й герцог Альба (1755-1776)
13. Донья Мария дель Пилар Тереса Кайетана де Сильва и Альварес де Толедо (1762-1802), 13-я герцогиня Альба (1776-1802), поскольку у неё не было прямых наследников, титул после её смерти перешел к её родственнику Карлосу Мигелю Фитц-Джеймсу Стюарту.
14. Дон Карлос Мигель Фитц-Джеймс Стюарт (1794-1835), 14-й герцог Альба (1802-1835)
15. Дон Хакобо Фитц-Джеймс Стюарт (1821-1881), 15-й герцог Альба (1835-1881)
16. Дон Карлос Мария Фитц-Джеймс Стюарт и Портокарреро (1849-1901), 16-й герцог Альба (1881-1901)
17. Дон Хакобо Фитц-Джеймс Стюарт и Фалько (1878-1953), 17-й герцог Альба (1901-1953)
18. Донья Каэтана Фитц-Джеймс Стюарт , 18-ая герцогиня Альба (1926-2014)
19. Дон Карлос Фитц-Джеймс Стюарт и Мартинес де Ирухо (род. ), 19-й герцог Альба (с 20 ноября 2014)

Владения герцогов Альба

Герцогам Альба принадлежит значительная картинная галерея. Наиболее ценные полотна - такие, как «Венера перед зеркалом », «Маха обнажённая » и «Мадонна Альба », - после смерти 13-й герцогини были распроданы. Кроме того, имя герцогов носит датированный XV веком кодекс Альба с одним из первых переводов Библии непосредственно с древнееврейского на романский язык.

Напишите отзыв о статье "Герцоги Альба"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Герцоги Альба

К моим десяти годам я очень сильно привязалась к своему отцу.
Я его обожала всегда. Но, к сожалению, в мои первые детские годы он очень много разъезжал и дома бывал слишком редко. Каждый проведённый с ним в то время день для меня был праздником, который я потом долго вспоминала, и по крупиночкам собирала все сказанные папой слова, стараясь их сохранить в своей душе, как драгоценный подарок.
С малых лет у меня всегда складывалось впечатление, что папино внимание я должна заслужить. Не знаю, откуда это взялось и почему. Никто и никогда мне не мешал его видеть или с ним общаться. Наоборот, мама всегда старалась нам не мешать, если видела нас вдвоём. А папа всегда с удовольствием проводил со мной всё своё, оставшееся от работы, свободное время. Мы ходили с ним в лес, сажали клубнику в нашем саду, ходили на реку купаться или просто разговаривали, сидя под нашей любимой старой яблоней, что я любила делать почти больше всего.

В лесу за первыми грибами...

На берегу реки Нямунас (Неман)

Папа был великолепным собеседником, и я готова была слушать его часами, если попадалась такая возможность... Наверное просто его строгое отношение к жизни, расстановка жизненных ценностей, никогда не меняющаяся привычка ничего не получать просто так, всё это создавало для меня впечатление, что его я тоже должна заслужить...
Я очень хорошо помню, как ещё совсем маленьким ребёнком висла у него на шее, когда он возвращался из командировок домой, без конца повторяя, как я его люблю. А папа серьёзно смотрел на меня и отвечал: «Если ты меня любишь, ты не должна мне это говорить, но всегда должна показать…»
И именно эти его слова остались для меня неписанным законом на всю мою оставшуюся жизнь... Правда, наверное, не всегда у меня очень хорошо получалось – «показать», но старалась я честно всегда.
Да и вообще, за всё то, кем я являюсь сейчас, я обязана своему отцу, который, ступенька за ступенькой, лепил моё будущее «Я», никогда не давая никаких поблажек, несмотря на то, сколь беззаветно и искренне он меня любил. В самые трудные годы моей жизни отец был моим «островом спокойствия», куда я могла в любое время вернуться, зная, что меня там всегда ждут.
Сам проживший весьма сложную и бурную жизнь, он хотел быть уверенным наверняка, что я смогу за себя постоять в любых неблагоприятных для меня, обстоятельствах и не сломаюсь от каких бы то ни было жизненных передряг.
Вообще-то, могу от всего сердца сказать, что с родителями мне очень и очень повезло. Если бы они были бы чуточку другими, кто знает, где бы сейчас была я, и была ли бы вообще...
Думаю также, что судьба свела моих родителей не просто так. Потому, что встретиться им было вроде бы абсолютно невозможно...
Мой папа родился в Сибири, в далёком городе Кургане. Сибирь не была изначальным местом жительства папиной семьи. Это явилось решением тогдашнего «справедливого» советского правительства и, как это было принято всегда, обсуждению не подлежало...
Так, мои настоящие дедушка и бабушка, в одно прекрасное утро были грубо выпровожены из своего любимого и очень красивого, огромного родового поместья, оторваны от своей привычной жизни, и посажены в совершенно жуткий, грязный и холодный вагон, следующий по пугающему направлению – Сибирь…
Всё то, о чём я буду рассказывать далее, собрано мною по крупицам из воспоминаний и писем нашей родни во Франции, Англии, а также, из рассказов и воспоминаний моих родных и близких в России, и в Литве.
К моему большому сожалению, я смогла это сделать уже только после папиной смерти, спустя много, много лет...
С ними была сослана также дедушкина сестра Александра Оболенская (позже – Alexis Obolensky) и, добровольно поехавшие, Василий и Анна Серёгины, которые последовали за дедушкой по собственному выбору, так как Василий Никандрович долгие годы был дедушкиным поверенным во всех его делах и одним из самых его близких друзей.

Aлександра (Alexis) Оболенская Василий и Анна Серёгины

Наверное, надо было быть по-настоящему ДРУГОМ, чтобы найти в себе силы сделать подобный выбор и поехать по собственному желанию туда, куда ехали, как едут только на собственную смерть. И этой «смертью», к сожалению, тогда называлась Сибирь...
Мне всегда было очень грустно и больно за нашу, такую гордую, но так безжалостно большевистскими сапогами растоптанную, красавицу Сибирь!.. Её, точно так же, как и многое другое, «чёрные» силы превратили в проклятое людьми, пугающее «земное пекло»… И никакими словами не рассказать, сколько страданий, боли, жизней и слёз впитала в себя эта гордая, но до предела измученная, земля... Не потому ли, что когда-то она была сердцем нашей прародины, «дальновидные революционеры» решили очернить и погубить эту землю, выбрав именно её для своих дьявольских целей?... Ведь для очень многих людей, даже спустя много лет, Сибирь всё ещё оставалась «проклятой» землёй, где погиб чей-то отец, чей-то брат, чей-то сын… или может быть даже вся чья-то семья.
Моя бабушка, которую я, к моему большому огорчению, никогда не знала, в то время была беременна папой и дорогу переносила очень тяжело. Но, конечно же, помощи ждать ниоткуда не приходилось... Так молодая княжна Елена, вместо тихого шелеста книг в семейной библиотеке или привычных звуков фортепиано, когда она играла свои любимые произведения, слушала на этот раз лишь зловещий стук колёс, которые как бы грозно отсчитывали оставшиеся часы её, такой хрупкой, и ставшей настоящим кошмаром, жизни… Она сидела на каких-то мешках у грязного вагонного окна и неотрывно смотрела на уходящие всё дальше и дальше последние жалкие следы так хорошо ей знакомой и привычной «цивилизации»...

Русскому читателю имя этого человека известно по прекрасной книге «Легенда об Уленшпигеле». Фернандо Альварес де Толедо, третий герцог Альба, ближайший родственник королевы Хуаны Энрикес. Для испанцев - гениальный военачальник. Для протестантского мира - кровавый деспот и палач.

Титул графов, а впоследствии герцогов Альба был учрежден в XV веке. В 1429 году его удостоился епископ Толедо, который передать потомству титула не мог, поскольку детей у него, как у священника, не имелось. После его смерти титул перешел к племяннику, от которого и ведут свой род герцоги Альба.

Фернандо Альварес де Толедо, родившийся в 1507 году, был внуком второго герцога Альба. Отец Фернандо всю жизнь провел в военных походах и погиб в битве с главным врагом испанцев - маврами. Мальчик был еще очень юн, и его взял на воспитание дед. Воспитание было соответствующим, ведь мать деда приходилась родной сестрой испанской королеве. Фернандо совершенно справедливо считал, что в его жилах течет королевская кровь. И вел себя соответствующим образом.

Путь к славе

Он был высокомерен до спесивости и более всего в жизни боялся уронить собственное достоинство. За пренебрежительное отношение к тем, кто был ниже его по происхождению, герцога ненавидели, а за готовность защищать свою честь любым способом - боялись. Ради защиты чести Фернандо не останавливался ни перед чем. Воспитанный в католической вере, он был готов биться за веру, как первые рыцари-крестоносцы. Его не смущало, что идет уже XVI век и что кроме католиков существуют протестанты, которыми населены весьма обширные территории. Фернандо протестантов считал еретиками.

Любой христианин, отошедший от католической церкви, был для него хуже неверного сарацина. Молодой герцог всеми силами рвался на войну, чтобы с оружием в руках защищать свою веру и доблестно служить короне Священной Римской империи, куда входила тогда и Испания...

С шестнадцатилетнего возраста, когда его действия в битве при Фуэнтеррабии были отмечены королем Карлом V Габсбургом, он со своим монархом больше не расставался. Прошел вместе с ним тропами войн по Франции, Италии, Африке, Венгрии, Германии и везде достигал военных успехов. Король весьма ценил заслуги герцога, но тем не менее составил тайное завещание для своего сына, в котором просил того ни в коем случае не позволять Фернандо управлять землями короны и не слушать его советов относительно внутренней политики. Замечательный военный стратег, бесстрашный командир, Альба понимал только язык войны. А что хорошо на поле боя, не годится для мирной жизни.

«Кровавый совет»

Карл V отрекся от престола в пользу сына Филиппа в 1556 году, а через два года тихо умер в монастыре. Филипп, горячо любимый сын императора Карла, был человеком специфическим. С одной стороны, он нежно любил природу, увлекался искусством, а с другой - был в католической вере тверд как алмаз. И так же, как герцог Альба, уповал в решении всех вопросов веры на казни и святую инквизицию.

При его отце Карле по Германии прошла волна восстаний новоявленных лютеран, назревали бунты протестантов в Нидерландах. Принц Филипп был назначен управлять этими склонными к ереси землями, но пока жив был Карл, дело до открытой войны не доходило. Однако, когда вопреки воле отца Филипп доверил поддерживать спокойствие в Нидерландах Фернандо де Толедо и назначил его на должность штатгальтера (наместника), все изменилось.

В 1567 году герцог с небольшим, но сильным испанским войском вошел в непокорную страну, где к тому времени успела произойти первая в истории буржуазная революция и протестанты были сильны как никогда. Правда, революционные страсти шли уже на спад. Но испанское войско всколыхнуло утихающие страсти. Король Филипп дал своему наместнику указание «избавить Нидерланды от еретиков». Герцог, уже немолодой человек, этот приказ исполнил.

Шесть лет его наместничества нидерландцы запомнили навсегда. Это была растянувшаяся на шесть лет Варфоломеевская ночь. Начал герцог с пленения возмутителей спокойствия и вождей революции - Филиппа де Монморанси, графа Горна, и Ламораля, графа Эгмонта. Только Вильгельму Оранскому удалось сбежать в Германию. Там он спешно собирал войско из немецких лютеран и французских гугенотов, чтобы идти войной на герцога.

Фернандо правил Нидерландами с таким зверством, что люди боялись поддерживать бунтовщиков. Едва взяв управление страной в свои руки, он тут же создал так называемый «Совет о беспорядках», который должен был изыскивать и предавать суду мятежников. В «мятежный» список можно было попасть за любую провинность - неодобрение новой власти, отступление от католической веры, происхождение из семьи еретиков или недовольных. В Нидерландах каждый знал: если кого-то арестовали по навету или за веру, то пощады не будет. Созданный герцогом Совет очень быстро окрестили «кровавым».

Всего за первые три месяца власти Альба казнил 1800 человек. Некоторым счастливчикам повезло - их не убили, а всего лишь полностью конфисковали имущество. Но вожди революции Горн и Эгмонт окончили свои дни на плахе. Их казнили сразу после первых побед, которые в 1568 году одержали над Альбой протестантские войска Вильгельма и Людвига Оранских, - в назидание.

Оранские надеялись разбить герцога, но - увы! Два следующих сражения кончились поражением принцев. А в «зачищенных» Нидерландах началась кровавая вакханалия. За пару лет герцог Альба ввел столько новых налогов и выплат, что богатая страна стремительно нищала. Купцы разорялись. Начался голод. Если герцог надеялся экономическими мерами усмирить смутьянов, то он крупно просчитался. К недовольным присоединились даже те, кто прежде не собирался участвовать в восстании.

В 1572 году страну потрясло восстание гезов (от французского gueux - «нищие»). На помощь пришли вдохновители освобождения - Оранские. В результате Испания потеряла две крупнейшие и богатейшие провинции Нидерландов - Голландию и Зеландию. На это герцог ответил мятежникам так, как отвечал всегда, - казнями. Страна была залита кровью. Однако потерянные провинции вернуть так и не удалось.

Король Филипп отозвал своего наместника. Наверное, он наконец вспомнил совет своего отца. Но было поздно: имя самого Филиппа нидерландцы поставили рядом с именем его штатгальтера. И в истории Нидерландов оба они известны как кровавые палачи.

Последнее пристанище

Неудача в Нидерландах глубоко уязвила гордость герцога Альба. И хотя формально он не был смещен, а сам попросил короля об отставке, всеми это воспринималось как опала. Многие такому повороту дел только радовались. У герцога за его долгую жизнь образовалось множество врагов. Были эти враги и в его собственной семье.

В юные годы герцог имел счастье (или несчастье) произвести на свет незаконного сына от деревенской девушки, дочки мельника. Этот сынок сперва умудрился стать рыцарем, потом получил губернаторство в Каталонии. А затем и вовсе вмешался в династические планы королевской семьи, которая надеялась женить его на фрейлине Магдалене Гусман. Сынок, как оказалось, тайно вступил в брак со своей кузиной, дочерью вице-короля Сицилии. Король был в ярости. Сына заточили в крепости Ла-Мота, а герцог Альба был удален от двора. О нем забыли на долгие семь лет.

Но в 1580 году, когда Испания ввязалась в войну за португальское наследство, опальный дворянин был вновь призван на королевскую службу. Его назначили главнокомандующим испанской армией. И он доверие оправдал: войну завершил всего за несколько недель, взяв столицу Португалии Лиссабон, - невероятно быстрая победа над противником и невероятная жестокость и беспощадность испанцев. Португалия была залита кровью точно так же, как прежде - Северные Нидерланды. Герцог, впрочем, жестокостью потери противника не считал. Для него это были всего лишь расходы человеческого материала.

Королю ничего не оставалось, как поблагодарить своего главнокомандующего. Но в Мадрид генерал больше не вернулся. Последние два года он прожил в Лиссабоне. Когда-то, за много лет до этой, последней в его жизни войны, он в шутку вступился за независимость Португалии. На вопрос короля Карла, не пора ли захватить Португалию и присоединить к испанской короне, он сказал так: «Сир, если мы захватим Португалию, куда же бежать от испанской власти нашим опальным сыновьям?» Теперь сыновьям бежать было некуда. И герцог умер.

(с) Андрей Васильев